Меню

Поиск: "и" "или"


  Международный подшипниковый концерн "Автоштамп". Предлагает широкий ассортимент подшипников, шин, ремней.






 
№37 (405) 11 сентября 2002
СВИДЕТЕЛЬ
Мы - живые свидетели политических преступлений, а свидетелям всегда пытаются заткнуть рот, заставить замолчать навсегда.
На следующее утро, сразу после завтрака, хозяйки занялись подготовкой торжественного ужина. - К вечеру здесь соберутся важные гости, депутаты, сенаторы от фракций коммунистов. Все они горят желанием услышать из первых уст рассказ о том, что происходило в вашей стране за минувшее десятилетие, - сказала Фауста как бы по секрету. Она - работница ЦК, секретарша у самого Джованорди. Как и большинство секретарей, хорошо осведомлена в делах своего начальства.
- Наша партия, - продолжала она, как и все международное движение, находится накануне раскола. Партия стала делиться на сталинистов и антисталинистов. Антисталинисты выбрали своим кумиром Тито, как борца против сталинских репрессий. Поэтому ваш рассказ, точнее свидетельства очевидцев, должен внести в этот вопрос некоторую ясность.
- Вас, осужденных там на каторге, лично Джованорди велел предупредить, что среди гостей будет много недоброжелателей. На них не надо обращать внимания. Весь рассказ должен быть правдивым, хорошо отредактированным. В ЦК придают большое значение вашим показаниям. Сейчас идет переоценка конфликта Сталин - Тито. Так что беседа будет серьезная. Если хотите, дам вам тетрадь, набросайте кое-какие тезисы.
- Нет, спасибо, никаких тезисов. Я и так все прекрасно помню.
Во вторую половину дня два молодых человека принесли коробки с едой и напитками, видать, из ресторана ЦК, и Фауста, торопясь, стала разбирать еду - колбасы, сыр, много-много разного рода салатов, среди которых выделялось большое блюдо квашеных маслин. Жареную индюшку принесли позже и положили прямо посредине стола. Если судить по трапезе, наш статус изменился. Кто-то действительно заинтересован в наших показаниях, и нас будут угощать, беречь и уважать. Правда, беречь можно по - разному, например, под двумя замками.
Здесь, в Риме или же «на воле» - в сибирской тайге. Все зависит от Кремля, поскольку Хрущев искренен в заявленной дружбе с Тито. Чего же хотят от нас: правдивого свидетельства для установления исторической правды или же укрытия преступлений Иосифа Броза - нового кумира Н. Хрущева? Как построить свое выступление, которое наверняка будет записано на магнитофонную ленту? Наспех перебираю все варианты и прихожу к выводу - рассказать всю правду. В этом - мой шанс, моя единственная ценность. Раз получил уникальную возможность выступить перед столь высоким форумом, то высказанная мною правда останется не только в памяти, но и в записях присутствующих. Тут раздается звонок.
- Пришли, - говорит Фауста, торопясь открыть входную дверь. В вестибюль ворвалась толпа - видать, приехали все сразу. Среди прибывших - никого из моих знакомых. С нами поздоровались, по очереди пожимая наши руки крепко-крепко, но не называя своих имен. Мужчина лет пятидесяти, занявший место во главе стола, чем-то очень похож на Мадео, видимо, он и есть. Его брат - сенатор Секи извинился за плохую встречу - за то, что позволил друзьям в мирное время ночевать по окрестным селам. Потом выпили по рюмочке, и долгожданная беседа началась.
- Избивали? - спросил кто-то, сидящий рядом с сенатором Секи.
- Избивали - это не то слово. Убивали, пытали водой. Лично я таскал один и тот же булыжник по кругу 17 месяцев подряд. У носилок задние ручки удлиненные, так что весь вес приходится на переднего. Кроме того, гонщиков человека три, они чередуются. - А отказаться было нельзя?
- Отказаться от чего?
- Таскать один и тот же булыжник по круговой. Это бессмысленно и глупо.
- Отказаться нельзя, потому что труд - дело добровольное, хочешь трудиться - прояви энтузиазм, не хочешь - ложись отдыхать в специально вырытую канаву, животом к земле. И тогда гонщики кладут тебе на спину доску, на доску - тот же персональный булыжник, и вы буквально через несколько секунд начинаете задыхаться, ибо при каждом вдохе булыжник надо поднять.
- Вот это как раз и надо было написать, когда предлагали Тито для получения Нобелевской премии Мира, - упрекнул кто-то из присутствующих сидящего рядом товарища. Мог получиться скандал, но ведущий тут же вмешался:
- Мы уже договорились, никаких выяснений личных отношений, давайте лучше выслушаем гостей.
Выслушали, правда, не до конца. По ходу изложения то с одной, то с другой стороны возникали вопросы. В дискуссии четко обозначились две группировки: сталинистов и титоистов. Второй группировке решительно не нравился наш рассказ. Для них Тито - кумир, антисталинист - отважный борец против происходящих в Советском Союзе репрессий. Это, как говорится, козырная карта. Тито первый среди коммунистов поднял свой голос против репрессий, еще при жизни этого монстра. И вдруг эта карта, нашим рассказом о совершаемом на Голом Острове, оказалась бита. И тут нам стали задавать самые коварные вопросы, чтобы обесценить наши свидетельства, показать наше невежество.
- Как вы считаете, можно ли коммунизм построить без диктатуры?
- Думаем, что нет - ни с диктатурой, ни без диктатуры, во всяком случае, пока.
- Почему?
- Потому, что коммунизм - это не здание, и люди не кирпичи. Человек - это биологическая система, основной движущей силой которой является постоянный, повсеместный поиск личной выгоды. Человек, кроме того, является общественным существом, без общества он существовать не может, но, увы, этот архетип относительно молодой и на уровне коллективного подсознательного еще не закодирован. Люди не научились искать свою выгоду через общество. Сие обозначает, что люди, пока не равны и угнетены, - стремятся к равенству. Но как только становятся руководителями, равными с толпой плебеев быть не хотят.
- Ну, хорошо. Сталин и Тито были диктаторами, оба они убивали, репрессировали своих бывших соратников по партии. Как вы считаете, есть какая-нибудь разница между ними?
- Конечно, есть, весьма существенная. Как вы уже знаете, человек состоит из двух компонентов - архетипа повсеместного поиска своей выгоды и развивающегося общественного начала, то есть альтруизма, основы основ нового общества. Словом, построить коммунизм можно будет только тогда, когда альтруизм вытеснит из коллективного подсознательного сложившийся еще в доисторическую эпоху архетип повсеместного поиска своей личной выгоды. Разница между Сталиным и Тито состоит в том, что первый репрессировал эгоистов, пытавшихся использовать советскую власть для извлечения личной выгоды, второй - наоборот, репрессировал верующих в коммунизм альтруистов, опираясь на коррумпированную партократию. Неделько меня сначала толкнул ногой под столом, потом сказал:
- Осторожно. Сдадут за милую душу, за хорошую плату, конечно, и мы окажемся на Голом Острове. Италия - страна, где все продается. Я не стал возражать. Мы - живые свидетели политических преступлений, а свидетелям всегда пытаются заткнуть рот, заставить замолчать навсегда. Я только сказал, что тут, кроме поклонников Тито, есть наши друзья, и они нас не дадут в обиду.
На самом деле я был убежден, что запись нашей беседы не иначе как завтра будет известна Кремлю. Хотя много они уже знают, но все же мы - первые живые свидетели, и они нас обязательно будут беречь для более серьезной сделки с Тито. Это мои убеждения, и я весь свой бесхитростный рассказ строю на этом предположении. Кроме того, наши показания озвучены на столь представительном форуме, и заставить замолчать нас уже никто не может. На этом форуме присутствуют как поклонники, так и ярые противники Тито. Одни заинтересованы в том, чтобы тайна о Голом Острове оставалась тайной, другие - наоборот. Примерно та же ситуация в Кремле. Борьба между группировками дает нам шанс на выживание. Насчет написания книги не знаю, все зависит, в какую из двух группировок попадем. Скорее всего, в любом случае нам будет предоставлена возможность изложить свои показания в письменном виде. Рукопись попадет в архив КГБ и до поры до времени будет засекречена. Ну и пусть. Это лучший способ сохранить правду для грядущих поколений.
Беседа затихла. Гости как-то сразу принялись за пищу. Зазвенели стаканы, тема Голого Острова отодвинулась на потом. Кстати, я давно заметил, что найти собеседников на длительное сопереживание чужой беде очень трудно. Да и сами мы, узники Голого Острова, участники движения Сопротивления, вспоминаем какие-то яркие счастливые мгновения, которые не так часто, но все же были. Одной из наиболее ярких особенностей человека является умение забывать зло. Это делает нашу прошедшую жизнь намного лучше, чем она была на самом деле.
В конце нашей встречи появился Джованорди. Ему принесли стул, и он присел рядом, вручил мне небольшой сверток с деньгами, сказал, что это подарок моих боевых товарищей. Я спросил его шепотом, может ли случиться так, что мы, я и Неделько, окажемся в сибирской ссылке. Он удивился, ответил решительно:
- Нет, такого сейчас быть не может, не те времена, - а потом, подумав немного, добавил: не должно быть, черт побери! - А если Тито очень будет настаивать? Я - пишущий свидетель, и он знает об этом. Кроме того, он претендует на Нобелевскую премию. Появление подобного рода рукописи может испортить все его надежды. Кроме того, Хрущев готов сделать любую уступку, лишь бы заручиться его поддержкой.
- Да, но Хрущев не всесилен. Его позиция весьма шатка, во всяком случае, пока. Когда получите политическое убежище, будете защищены международным правом.
Наша беседа тет-а-тет прошла без особого внимания окружающих. Все были заняты уничтожением весьма аппетитной индюшки. За окном уже темнело, и они по одному, или мелкими группами, стали расходиться. Мне показалось, что мой рассказ не произвел большого впечатления, но молодая хозяйка была иного мнения.
- Многие из поклонников Тито выходили в коридор покурить и перекреститься и говорили: «Господи, неужели в наше время такое может быть? И все это происходило тут рядом, в каких-то ста километрах от нашей границы! И ни единого слова международной прессы! Продолжение следует.