СТАТЬИ


РАССТРЕЛЯННЫЙ ЗАКОН

Станислав ОРЛЕНКО
С середины прошлой недели к Саратову приковано внимание всей России. Нет ни одного СМИ, печатного или электронного, которое не высказалось бы о случившемся в центре нашего города. Убили прокурора области Евгения Григорьева. Убили дерзко, в открытую. Просто встретили у подъезда и выстрелили в упор. Из самодельного пистолета с так называемыми «вторичными» патронами.
Подробности убийства смакуются на все лады, как всегда в таких случаях, говорится много откровенно нелепого. Но мы сейчас поговорим о другом. Кому мог мешать прокурор Евгений Григорьев – человек, который заслужил репутацию прямо-таки праведника, исконного врага коррупции во всех её проявлениях? Врагов у него в связи с этим было более чем достаточно, их имена называют даже люди, далекие от правоохранительных органов. Но разве можно было сделать о стороны этих врагов что-либо более глупое, чем вызывающее злодейство, которое неизбежно повлечет за собой активность поисков, да и просто всплеск возмущения?
Наверное, дело даже не в личности, пусть даже такой светлой и принципиальной, какой был убиенный Евгений Григорьев. Прокуратуру у нас уже давно стали воспринимать как некую коммерческую, точнее, сверхкоммерческую структуру. Укоренилось мнение, что с помощью стражей закона можно решить вопрос любой сложности – у них власть, значит, и сила. И поломать это мнение теперь чрезвычайно сложно. Видимо, покойный саратовский прокурор слишком уж не соответствовал такому представлению. Не потому ли и стал мучеником чистой совести?
Между тем, ситуация представляется трагической прежде всего потому, что закон перестал восприниматься многими как некая объективно данная, нерушимая реальность. Закон связывается в сознании тех, кто давно перестал с ним считаться, с конкретными людьми, которых можно подкупить, сместить, запугать. Ну, а если всё это не сработает – убить. Ломка такого сознания простой и лёгкой не бывает.
Где же выход? Казалось бы, ответ ясен – в укреплении законности, чем собственно и призвана заниматься прокуратура. В более широком смысле – в укреплении государственности. Но не станет ли в условиях, когда государство изначально воспринимается многими его гражданами как организация насилия (а чаще всего – и обмана), это усиление шагом к диктатуре? Тогда, разумеется, легче будет победить коррупцию, в том числе и в силовых структурах, то есть, правоохранительных органах. Ведь в истории – нашей, российской – такое уже бывало. И нередко оправдание диктатуре происходило как раз из необходимости бороться с террором («ответим красным террором на террор белый» – и наоборот), и связывалось именно с убийством известных и уважаемых всеми людей. Если в закон смеют стрелять, то его надо защищать. А кого тогда может защитить сам закон?
Искренне соболезнуя родным и близким Евгения Федоровича Григорьева, всей прокуратуре – как единой семье, потерявшей одного из достойнейших своих сынов, мы хотим, чтобы закон и те, кто ему служит, перестали быть мишенью.